"Трудная работа для мозга — это лекарство". Правила жизни нейробиолога Татьяны Черниговской.
Люди делятся на тех, у кого нет вообще никакого темпа, и на тех, у кого темп высокий.
Я же не как Алла Пугачева — пою все время, у меня куча своих дел. Я действующий ученый, профессор, я исполняю обязанности декана, заведую кафедрой, лабораторией, у меня несколько грантов. Это само по себе любого человека валит на землю.
Мне на днях кто-то написал: «Ты не представляешь, что творится в сети, я тебе сейчас пришлю». Я говорю: «Вот этого не надо». Там какие-то фанаты, какие-то дискуссии вокруг меня идут. Я вам клянусь, что я про это не знаю ничего. Думаю, именно из-за этого я еще в своем уме.
Мозг работает на максимальных оборотах именно потому, что ему нужно делать трудную работу. Трудная работа для мозга — это лекарство.
Если все усилия человеческой цивилизации будут направлены на то, чтобы человек из самолета управлял чайником у себя дома, то не стоило и стараться. Это миленькая шуточка, но если это все, что нам надо, беседы будут вестись с пылесосом.
Я не просто не веду никакой активности в интернете, я даже специально опубликовала там обращение: «Прошу иметь в виду, что я не создавала ничего, я даже не читала, что вы обо мне пишете».
Виртуальный мир становится все более реальным. Но что с этим делать? Человеку там хорошо. Потому что там можно всех поубивать, потом switch off, switch on (выключить, включить. — Esquire), и они опять все живые там бродят — красота!
Cогласитесь, в этом есть некоторый абсурд: электроны знают, что им делать, планеты знают, живые существа знают, как им есть, пить, как синтезировать хлорофилл. Все это они и так делают, без всякого сознания.
Вот у меня случайности все время происходят: книжки падают на меня. Сеченов недавно упал очень вовремя и на нужной (как потом выяснилось) странице открылся.
«Креативно» — плохое модное слово. Лучше использовать «нетривиально».
Мой коллега однажды сказал: «Я запросто могу воздействовать на твой мозг». Я ответила ему, снобистски глядя: «Ты? На мой мозг? Ты меня не смеши только, пожалуйста».
Не вижу смысла жизнь свою тратить на то, что мне неинтересно. Мне очень интересно было в Масленицу печь блины разного вида. Нисколько не менее интересно, чем исследовать сознание. Я вам клянусь!
Я обожаю рекламу, своим идиотизмом она мне просто доставляет наслаждение.
Мозг — это сети, пульсирующие сети. Там нет «мест», где отдельно работает что-то одно. Поэтому даже если бы мы нашли в мозгу зоны жертвенности, любви, совести, это нам никак не облегчило бы жизнь.
Я лучшие годы в дурдоме провела. Это правда. Психиатрическая больница N3 имени Скворцова, а также Степанова. Через дефис. Как исследователь!
Мы не только биологические существа. С этим никто, кроме Фрейда, этого придурка, спорить не будет. Его Набоков, знаете, даже по имени не называл. Он писал «этот венский шарлатан».
Люди идут в церковь, как в стол заказов. А если вдруг заказ еще и не выполняют, они очень недовольны.
Вот у меня новая кофеварка. Я ее все-таки выброшу. Может, даже сегодня. Она требует от меня каких-то интеллектуальных усилий, которые я не хочу тратить на нее. Я хочу, чтобы было две кнопки. Ну, три: «капучино», «эспрессо» и «ристретто».
Сейчас все спятили… Ты кому-то говоришь: «Это чашка», а он тебе отвечает: «Нет, это туманность Андромеды». Как будет дальше диалог идти?
Если у меня будет выбор: пойти в музей современного искусства или в пинакотеку, я ни одной секунды не буду думать.
Я очень люблю океан.
